~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Мы - судьбы.
Мы – свободные судьбы,
Летящие по ветру надежды.
Мы не звери, не люди,
Мы – иноки, как прежде.
Пусть о нас плохо судят
Все мирские невежды,
Ничего им не будет –
Они судят поспешно.
Ну а если, быть может,
Мы уйдём от страданий,
Их покой потревожат
Только слёзы признаний.
Отказавшись от власти,
Свет миров в нас погаснет.
Цикл первый. Схизис. Зачем тебе это знать?
…Объясни мне, что такое свобода… научи меня жить правильно… я хочу знать, в чём смысл мира вокруг меня…
…- Мёртон, самоубийца класса А.
- Класс А? – доктор Зандеррокк недоверчиво посмотрел в глаза Мёртон, которая выглядела чуть старше двадцати пяти лет, – Самоубийцы класса А редко доживают до подобного возраста.
- Я уже двенадцать лет на этом поприще, мистер Зандеррокк, и меня совершенно не волнует, что вы думаете о моём возрасте, – она повернулась к человеку, представившему её, – Кайл, я думала, заказчик будет вежливей…, – тот лишь многозначительно пожал плечами. Выдержав паузу, самоубийца продолжала:
- …Завтра, парк Сарлингтона, шесть вечера. Если вы не придёте, доктор Зандеррокк, считайте, что сделка сорвалась.
- Постойте, что завтра?
- Завтра вы сможете убедиться, что я действительно самоубийца класса А! – Мёртон, предварительно одарив доктора Зандеррокка, начальника исследовательского отдела подпольного Департамента Самоубийц, и Кайла Ренто, сотрудника поисковой службы, презрительным взглядом, развернулась на каблуках и растворилась за ближайшей дверью.
- Хм, девушка с характером и слегка старовата, ты уверен, что она не врёт?
- Репутация безупречна, резюме подверглось многократной проверке…
- Ха, Кайл, мне нужны послушные самоубийцы, а кого ты нашёл!
- Хостин, использование детей в подобных экспериментах – противозаконно. Я не могу так рисковать.
- Кайл Ренто, вечный педантичный идиот. Никогда ни на йоту не отступал от правил, и что же? Кто ты теперь? Какой-то второсортный сотрудник поисковой службы!
Кайл на несколько мгновений прикрыл глаза, чтобы успокоиться:
- Хостин Зандеррокк, преступник, объявленный в международный розыск. Моральный урод, считающий самоубийство забавным зрелищем. Один из основателей новой «сребровековой» всемирной сети развлечений, основанной на самоубийцах. Чего добился ты?
- Господи, Кайл, сколько злости! Завидуешь?
- Никогда! И ещё, чтобы не было лишних вопросов, я – не сотрудник поисковой службы.
- А кто? Здешний уборщик? – лицо доктора Зандеррокка вытянулось в глупой улыбке.
- Офицер федеральной полиции, так будет правильнее. Что я ещё забыл? Да, в связи с твоей преступной деятельностью, Хостин, я имею полное право тебя арестовать…
Те, кто вне времени. Часть 1.
Жизнь есть продолжение бытия
и, как следствие, смерти.
и, как следствие, смерти.
…- Да, странный индивидуум. Девушка, шестнадцать лет, из России, была заморожена криогенным методом в 2008 году, вследствие сильнейшей депрессии. Пыталась покончить с собой более пятнадцати раз. Вышла из заморозки совсем недавно, но особых улучшений в её состоянии не обнаружено. Что ты на это скажешь?
- Сколько именно раз она пыталась покончить с собой?
- Не указано. По-видимому, информация не сохранилась.
- Имя, внешние данные.
- Мертонова Ирина, рост – 163 см, вес – 47 кг, волосы средней длины, после заморозки обесцветились, глаза синие.
- Это всё?
- Да.
- Случай действительно интересный, возможно, он даже стоит некоторого внимания. Правда, как я понимаю, объект недавно извлечён из криогенной заморозки, а, следовательно, хорошо охраняется. Не слишком ли велик риск?
- Девушка уже у нас, искать её не будут.
- Почему меня об этом не предупредили?
- У тебя были дела иной важности…
- Объект точно не контролируется властями?!
- Проверено.
- В таком случае, мой совет может показаться вам излишним.
- Несомненно.
***
…Человек не может быть одинок, это убивает его…
- …Алло, мистер Сарлингтон?
- Да, это я, – улыбнулся парень.
- Ваш… брат… умер.
Молчание.
- В городе были беспорядки, ну и…
Юноша побледнел, улыбка вдруг испарилась, и он уронил телефонную трубку на пол.
- «Мистер Сарлингтон? Что с вами?» – послышались приглушённые звуки, но Фридрих Сарлингтон уже не слышал их. Он медленно, будто преодолевая вязкий туман, подошёл к зеркалу и посмотрел на собственное лицо, которое так часто мог созерцать ранее в другом человеке. Но он не видел отражения в зеркале. Перед глазами его, заслоняя всё остальное, стояли образы прошлого. Ранние морщинки около губ; ясные, будто бы мерцающие глаза цвета безупречного неба, когда светит солнце; улыбка, улыбка, сияющая, лучистая, светящаяся улыбка славного человека… Франц любил улыбаться.
Образы, сцены, воспоминания… День рождения, немного грустный, без поздравлений, ведь никто не помнит о нём, и только они двое, в тёмной комнате. Франц достаёт из-под подушки какой-то свёрток: «Это тебе». Неторопливо разворачивая и радуясь подарку, давно желанному и недоступному редкому предмету, изумляясь: «Где ты достал это?». «Неважно. С днём рождения!»… Мягкое утешение и необходимая поддержка со стороны брата, когда из-за несчастного случая умер их отец, два дня, правда, промучившись в борьбе за жизнь. Невесомое прикосновение руки: «Нужно жить дальше. Мы должны»… Франц, такой родной и любимый брат-близнец, живой и счастливый, смеющийся и безмятежно говорящий: «Как жаль, что ты не можешь поехать со мной. Мне будет грустно одному». Что же он ответил ему?
…Тяжело, страшно…
«Не грусти. Я уже был там. Это здорово! Не беспокойся обо мне, я сумею о себе позаботиться».
…Где справедливость?…
- Франц, если бы я не отдал тебе этот билет, ты был бы жив. Но ведь ты никогда не бывал в Австралии…, – опустив голову, пробормотал Фридрих. Прошлое захлестнуло юношу невидимым потоком и делало всё слабее, слабее. Он испытывал такие мучения, будто кто-то отрезал его конечность, и не просто отрезал, а долго перемалывал её в неведомой пыточной машине, разрывая плоть на куски, и только потом, что самое худшее, отделил от него. Так странно было осознавать, что человек ещё недавно радовался, смеялся, жил, а теперь его нет. И больно…
Фридрих в вялой апатии перевёл взгляд на нож, лежащий под зеркалом, и в его мозг вгрызлась вызывающая мысль: «Франц, подожди меня!». Юноша сжал рукоять ножа в своей руке, так, что кожа на костяшках пальцев натянулась до предела. «Без тебя мне всё равно не жить».
И он, зажав нож в одной руке, а другой опираясь на стену, пошатываясь, побрёл в сторону входной двери…
…Смерть – это самое лучшее и самое худшее, что может случиться с человеком…
На площади собирался народ. Их было немного, человек двадцать, но все они с интересом смотрели на разворачивающееся представление. Дикий юноша, державший нож в правой руке, произносил свою предсмертную речь:
- Ха, люди! – он окинул толпу вокруг таким взглядом, что те, кто невольно посмотрел в его глаза, тут же смущённо отворачивались, – Любите зрелища? Ну что ж, любуйтесь, наслаждайтесь! Да… вот скажите, зачем, кому это было нужно?! Кто мог пожелать смерти такому милому, доброму, кроткому существу, как мой брат? Не знаете? Да что вы вообще можете знать! – в глазах, в жестах, в словах Фридриха жила ненависть. Разрушающая ненависть.
Все внимательно наблюдали за ним, но наиболее пристально, подмечая все детали, все звенья этого действа, из толпы за ним следил пожилой худощавый мужчина с абсолютно лысым, не прикрытым волосами черепом.
Фридрих закрыл глаза, как бы проваливаясь в свой сон, в свои мечты:
- Я не верю в то, что ты умер. Я не верю, что это действительно произошло. Я не верю смерти! – нечеловечески закричал он и воткнул нож в свою грудную клетку.
…Здравствуй…
***
…Contra vim mortis nоn est medicamen in hortis…*
Высокий мужчина, лет тридцати пяти, вошёл в камеру. Его голос прошептал:
- Айрин, привет, это я.
- Ээ, как вы меня назвали?
- Айрин. Никто не собирается тебя переименовывать, просто твоё имя перевели на английский язык.
- Вы можете читать мысли?
- Да, но только тогда, когда это жизненно необходимо, – назидательно проговорил он.
- Как это у вас получается?
- Врождённое, срабатывает с вероятностью в тридцать процентов…
- Всего лишь? Хм…, – девушка издевательски усмехнулась.
- А ты не похожа на человека в депрессии.
- Спасибо за комплимент моему актёрскому таланту. Так что вам от меня нужно? – сердито произнесла Айрин.
- Это зависит от того, что ты действительно заслуживаешь.
- А если я заслуживаю быть скормленной диким свиньям?
- Дикие свиньи в наше время очень редки, и подсовывать им непроверенное человеческое мясо никто не будет, не приведи господь, отравятся!
- Вы шутите. Но, к сожалению, я не умею понимать шутки.
- Печально. А, впрочем, не важно! Безусловно, я люблю шутить, но сейчас я абсолютно серьёзен… и забывчив, – человек улыбнулся, – Я забыл представиться. Моё имя – Джулиан Уоллс, тайное имя – Цезарь.
- Тайное имя? Для чего?
- Видишь ли, наш мир – частичка другого, большого мира. Большой мир очень не любит эту свою частичку, всеми силами старается от неё избавиться. А мы – только жители неугодной частички мира, мы вынуждены прятаться от странной могущественной силы – правосудия, а если правосудие не знает твоего реального имени, будет легче, правда?
- Вам не идут философские изыскания на какие бы то ни было темы. Готова поспорить, на этом поприще вы будете всегда позади меня. Так, значит, как я понимаю, мне предстоит стать жителем «неугодной частички этого мира», причём, против своей воли?
- Да.
- Люблю честность в небольших количествах…, – Айрин ненадолго задумалась, – И все жители «этой частички этого мира» имеют тайные имена?
- В основном. Но, к примеру, Александер Зандеррокк считает свою фамилию слишком звучной, чтобы портить её тайными именами.
- И у меня будет тайное имя?
- Вряд ли. Таким, как ты, обычно присваивают серийные номера, для усложнения обнаружения властями.
- Серийный номер – это скучно, я хочу собственное тайное имя!
- Люблю, когда маленькие девочки начинают капризничать. Ну да ладно, я постараюсь что-нибудь для тебя сделать. Как бы ты хотела назваться?
- Анахорет.
- Я бы спросил, почему, да только боюсь неадекватной реакции, свойственной многим в твоём возрасте…
- Не бойтесь, – в голосе её послышался приторно-виноватый шутливый тон, – Я уже н… много лет не проявляю неадекватных реакций. А, кстати, сколько?
Джулиан Уоллс широко улыбнулся и ответил. Впрочем, мой читатель никогда не узнает, в каком году происходит действие.
- Как долго. В таком случае, я гораздо старше вас, – мстительная улыбка очертилась в движениях этой девушки, – И неадекватные реакции не полагаются мне в силу солидности возраста.
- Вот и славно. Тогда ты скажешь мне, почему желаешь быть Анахоретом?
- Нет.
- Думалось мне, что ты так ответишь и любознательность моя в неудовлетворении окажется. Но из жалости к себе не буду я больше спрашивать, а просто скажу, что пора бы тебя познакомить с Алитой.
Айрин вспылила:
- Не надо устраивать здесь балаган и притворяться самым забавным в мире комиком! Я хочу слышать простые и точные ответы на свои вопросы!
- ОК.
- Кто такая Алита, в конце концов, что я вообще здесь делаю? И почему я говорю на чистейшем английском, если не знаю его?
Человек снисходительно вздохнул и ответил, перейдя на строгий тон:
- Знаешь. Просто ты забыла об этом. Криогенная заморозка – тяжёлое испытание, после неё, видимо, сохраняются далеко не все воспоминания. После неё редко выживают. После неё сходят с ума. И тебе повезло хотя бы потому, что ты жива, сохранила относительно здравый рассудок и большую часть воспоминаний. Здесь же ты, не буду лгать, для того, чтобы стать элитным самоубийцей. Алита, если вдуматься, является моей непосредственной начальницей. Официально и фактически она – начальник главного отдела по работе с самоубийцами подпольного Департамента Самоубийц. Кажется, всё. Больше у тебя нет вопросов? Айрин? Ты меня слышишь? Айрин, что с тобой?! Айрин!
Девушка сидела, прислонившись к стене, и, раскачиваясь из стороны в сторону, повторяла как мантру:
- Я не буду больше самоубийцей, это причиняет ему боль. Я не буду больше самоубийцей, это причиняет ему боль. Я не буду больше самоубийцей, это причиняет ему боль. Я не буду….
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
*против смерти в огородах нет лекарств
Цепи звезд.
Смерть не есть продолжение жизни, но её начало, либо конец.
Вечером, в парке Сарлингтона одиноко ждала девушка. Изредка она смотрела на наручные часы, и лицо её выражало недоумение, а после и злость. Когда эта злость достигла верхнего предела, Мёртон достала из кармана мобильный телефон и набрала шестнадцать цифр:
- Кайл, знаешь, я ведь могу и убить за такое.
- Не можешь, – в трубке послышался весьма самодовольный голос офицера, – это наказуемо, во-первых, во-вторых, твои убеждения не позволят тебе убить человека.
- Как я понимаю, ты арестовал своего друга?
- Он мне не друг!
- Кайл, это нечестно, я ещё хотела над ним поработать, мне кажется…
- Айрин, такие НЕ ИСПРАВЛЯЮТСЯ.
- Ты думаешь? Ты хоть раз пытался вернуть человека оттуда?
- Он слишком глубоко там завяз. Ему не выбраться, я уверен.
- Ты не был на грани, ты не знаешь…
***
«Звёзды. Здравствуйте, звёзды. Почему я вас так ненавижу? Наверное, я был когда-то одним из вас. Огромным, красным и холодным гигантом, чей свет никогда не долетит до этой планеты… Я ненавижу вас звёзды, не-на-ви-жу!!!» – Хостин невидящим взглядом смотрел на небо, – «Я возвращусь, когда-нибудь, через миллионы лет или же сегодня…. Ждите меня, звёзды, может быть, я буду последним вашим лучиком света…. или же просто небольшой звездой, вокруг которой…. Прощайте, звёзды, ещё встретимся!»
Доктору Зандеррокку всегда казалось, что звёзды – его прошлая инкарнация. С самого детства, когда он узнал о перерождениях, с той минуты того злосчастного года, пока ещё маленький мальчик бредил звёздами, ненавидел их и безумно любил, взывал к ним, желал жить среди них… снова. Ему претили искусственные астрономы, обсерватории, он восхищался Коперником, Галилеем, Джордано Бруно, теми, кто, по его мнению, отдал себя в жертву великой Вселенной и звёздам. Часто он пугал своих родных фразами вроде: «Вон та звезда – не Альдебаран в созвездии Тельца, это инкарнация, к примеру, Тихо Браге. Интересно, надолго он там застрял?» И не было для него мечты желаннее Космоса.
Но люди обычно плохо переносят вечность в некоторых её проявлениях, потому период бурного звёздного фанатизма миновал также быстро, как обычно минуют все детские незрелые фантазии. В данном случае это плохо. Почему? Просто настал следующий период – период увлечения историей. И именно это косвенным образом послужило ссоре Хостина с его единственным за всю жизнь лучшим другом.
***
…Cogitationis poenam nemo patitur…*
В половине первого ночи дверь в камеру бесшумно отворилась.
- Мистер Зандеррокк, вы не спите! – послышался удивлённый голос Айрин.
- А… а почему, собственно говоря, я должен спать? – доктор Зандеррокк пребывал в состоянии такого изумления, что даже не имел сил удивляться.
- Не имею ни малейшего представления об этом, – устало ответила она, – У меня не было времени для ознакомления с вашими привычками.
- А… а почему?
- Потому что вашу биографию я получила только четыре часа назад и успела выудить оттуда только самые важные для меня факты, – Мёртон спешила, а потому произнесла эту фразу чрезвычайно раздражённо.
Доктор Зандеррокк же постепенно приходил в себя.
- А… чего вы от меня требуете?
- Ровным счётом ничего. Пока что, – она начинала терять терпение, впрочем, давно у неё отсутствующее, – И, вообще-то, все объяснения – после! Идёмте.
- Но куда?
- Просто идёмте, – Айрин покачала головой, – Нет, вещей с собой брать не нужно. К тому же, как я вижу, одеты вы вполне подобающе.
Девушка вышла из камеры. Хостин решил не сопротивляться и молча проследовал за ней.
***
- Она снова это сделала! – Кайл беспокойно мерил шагами комнату, – Ну как можно снова выкрасть заключённого из-под стражи, несмотря на все внешние и внутренние системы безопасности? Ну как ей это удаётся?! – он затравленно посмотрел на лежавшую на столе записку, в которой значилось:
«Не волнуйся, я обещаю вернуть твоего друга в кратчайшие сроки и, возможно, в целости и сохранности.
P.S. И не психуй, думаю, ты уже должен был привыкнуть.
Айрин»
Ренто, полностью забывший об обращённой к нему просьбе, продолжал психовать:
- Ну разве нельзя просто прийти и забрать нужного ей заключённого? Как же я ненавижу все правительственные спецслужбы и секретных правительственных агентов! – и зачем-то мечтательно добавил, – Ненавижу…
***
…И случается то, чего не ждут, то, что не могло случиться…
Когда обрывается привычная цепь событий, люди становятся беспомощными и лишаются пространственной связи с реальностью.
Все мы живём, страдаем, любим, сочувствуем, презираем, умираем духовно и физически, ненавидим, и вдруг этот круг разрывается, не смертью, скорее переходом в другую реальность. Там другие чувства, другие ценности, другие законы, даже если они правильны, их сложно принять, ведь обыденное здесь заменяется странным, а странное может быть совершенно привычным. Подобное погружение в существующее никуда не может остаться незамеченным.
Все мы создаём свои миры, живём в совершенно других, а фактически существуем только в одном, реальном.
…Когда случайности происходят, люди беззащитны…
***
- Что это за дом?
- Правительственная резиденция. В этом доме я прячусь тогда, когда мне нужно спрятаться и прячу тех, кого мне нужно спрятать. Т.к. главное отделение федеральной полиции Содружества находится именно в Маунт-Айза, я практически не использую резиденции в других городах.
- Почему?
- Нужных мне заключённых, в основном, содержат в изоляторах главного отделения, а именно их чаще всего приходится прятать, – в голосе её явственно различалась какая-то нечеловеческая усталость, правда, скорее всего, никак не связанная с самим разговором.
- Между прочим, меня по-прежнему интересует причина моего внезапного освобождения! – постарался перевести разговор в нужное ему русло бывший начальник исследовательского отдела подпольного Департамента Самоубийц.
- Нет вашего освобождения, а тем более внезапного, – возмутилась Айрин, – После выполнения мною моего задания, я снова доставлю вас к месту заключения.
- А какая связь между мной и вашим заданием? – осторожно осведомился доктор Зандеррокк.
Она вздохнула:
- Наверное, это не только из-за задания. Я просто хотела немного над вами поработать.
- Поработать – в каком смысле?
- Просто в последнее время я практикуюсь в похищении заключённых из-под стражи для их последующей реабилитации, – Айрин очаровательно улыбнулась, – что весьма и весьма не нравится Кайлу. Впрочем, это только легенда. На самом деле я имею право похищать только тех заключённых, которые нужны мне для выполнения того или иного задания. Это формальность, я не имею права просто прийти в отделение федеральной полиции и забрать понадобившегося мне человека. И даже…
- Зачем я вам нужен?! – очень грубо прервал её Хостин.
- Как невежливо! – хмыкнула Айрин, – Значит, вы всего лишь хотите знать, зачем вы мне понадобились? И ничего более? Действительно? Хорошо, – в этом тоне скользила неприкрытая ирония, – Вы слышали о нашествии цепных звёздочек в Новой Фландрии?
- Нет, – встревожено прошептал он.
- По неизвестным причинам вскрылся главный бункер, звёздочки покинули свой бассейн и распространились в радиусе пятисот метров вокруг вашей лаборатории.
- То есть, они заняли всю территорию полигона? – Хостин побледнел.
- …и даже вышли за её пределы. Есть жертвы. Население ближайших деревень эвакуировано. Мы боимся, что очаг распространения будет стремительно увеличиваться, мы боимся того, что могут сделать эти твари… потому что не знаем, что они могут сделать, – цинично продолжала Айрин, – Мне не удалось найти ни одного из исследователей, входящих в проект цепных звёздочек. И тогда, когда я уже готова была предаваться отчаянию, мне позвонил Кайл и попросил меня посодействовать ему в вашем задержании. Остальное – страницы этой истории. Это всё, что вы хотели услышать?
- А… каковы ваши отношения с Кайлом? – доктор Зандеррокк выглядел так, будто его действительно волновал этот вопрос.
- Мои отношения с Кайлом находятся вне вашей компетенции, – Мёртон вела себя так, будто ей действительно был неприятен этот вопрос, – Скажите мне, почему вы с ним поссорились?
На лице его отразилась лёгкая волна боли:
- Я учился вместе с Кайлом в средней школе, он был почти на год младше меня. Мы были лучшими друзьями, пока, по случайности, оба не влюбились в одну замечательную девушку. Изначально Сарина, так её звали, избрала меня. Мы встречались несколько месяцев, но затем её внимание переключилось на Кайла. И однажды, во время их свидания, на них напали какие-то подростки, сформированные в «организованную бандитскую группировку». Обоих жестоко избили, а Кайл даже ничего не смог сделать! Через несколько дней Сарина умерла… Кайл же остался жив. Жив! Он не смог защитить самую замечательную в мире девушку, он был настолько слабым. Я так и не сумел простить его за это!
- Это ложь.
- Что?
- Это ложь, – монотонно повторила Айрин, – Организованную бандитскую группировку возглавляли вы, пусть вы и не присутствовали лично при избиении. Эту группировку создали именно вы, и именно вы подослали их в тот вечер к Сарине и Кайлу. Эти дети, ваша банда, впервые совершили подобное, предались бессмысленной жестокости, а потом же сами ужаснулись совершённому. Затем же они отвернулись от вас, и вы вместе с матерью в спешке покинули город. Кайл только через несколько месяцев очнулся от комы. Знаете, в какой ситуации он оказался? Т.к. он вырос в сиротском приюте, у него не было семьи. У него не осталось друзей. Дом, в котором он жил, разрушился от старости. Работоспособность его была на некоторое время утеряна, и потому очень гордому подростку пришлось жить на иждивении государства. И самое тяжёлое то, что ему сообщили о смерти любимой девушки, а также то, что он понял, кто виновен в её смерти и нашёл тому очень веские доказательства. Зачем вы так поступили?
- Я хотел отомстить, – удручённо ответил Хостин, – Мне ведь тоже было плохо от содеянного. Я… я и не думал, что моя задумка приведёт меня только к раскаянию. Я решил составить для себя другую картину произошедшего, чтобы было легче. Вы понимаете?
- Понимаю. Вы слишком гордый для того, чтобы рассказать о своём раскаянии. Он бы вас простил…
- Он меня ненавидит, и я отвечаю ему взаимностью, – резко парировал Зандеррокк, – Это не ваше дело! – очевидно, он решил теперь более ни с кем не заговаривать на эту тему.
Мёртон согласилась:
- Ну ладно, не моё. Да и нужны вы мне совсем для других целей… Как вы думаете, почему вскрылся главный бункер?
Хостин был рад тому, что неприятный разговор в мгновение прекратился:
- Когда наш проект закрыли, никто не позаботился о достаточной изоляции полигона. Так что, в принципе, это не является излишне ошеломляющим. Звёздочки ведут себя агрессивно?
- Да.
- Странно. Мне казалось, что это были довольно миролюбивые твари. Правда, я не работал с ними много лет, могу и ошибаться. Конечно, может существовать возможность мутации, но, как мне кажется, её можно пока исключить. В любом случае, реальную ситуацию я смогу оценить только на месте.
- Не беспокойтесь, такой случай вам представится. Скоро я отправляюсь в Новую Фландрию, вместе с вами, разумеется. Экспедиция, соответственно, весьма опасна, но я думаю…
- Вам говорили, что вы красивая? – спросил Хостин, наслаждаясь её недоумением, – Вот тогда, когда не пытаетесь кого-то поучать или обвинять, – он улыбнулся, – Я только сейчас это заметил.
- Говорили, много раз и многие люди, – издевательски-безысходно произнесла она, – Я не стою такой характеристики. Я абсолютно ничего не стою! – пронёсся по закоулкам ушных раковин присутствующих озлобленный крик, но сразу смолк, – По крайней мере, какого-либо человеческого отношения к себе. Не надо говорить обо мне. Лучше… допустим… я знала вашего отца.
- Моего отца?!
Айрин кивнула:
- Это был неплохой человек, единственное, он придавал слишком большое значение своей работе. Сложно, наверное, было быть его сыном. Он умер, верно?
- … он работал в первом периферийном… в один прекрасный день, во время сборки сцены для одного самоубийцы, на него обрушилась полуторатонная конструкция…
***
Ты молчишь… Что случилось?
«- Тебе плохо?
- Нет. Мне настолько хорошо, что это даже омерзительно.
- Тогда почему ты здесь?
- Я боюсь…»
***
Недолгое молчание разорвала тихая, но жестокая фраза Айрин:
- Так и не стало гордящегося своей фамилией Александера Зандеррокка! – и затем, для поддержания разговора, она спросила, – Для чего вам понадобился самоубийца класса A?
Доктор Зандеррокк, погружённый в свои мысли, не расслышал первую часть её фразы, и поэтому отреагировал только на вторую:
- Мой отдел решил провести эксперимент: сколько самоубийств подряд выдержит человеческая психика. Для начала мы хотели проверить подготовленную к этому психику, т.е. психику самоубийц класса A. Но управленческий отдел запретил нам использовать самоубийц Департамента, потому и пришлось искать самоубийц реабилитированных.
- Вы… вы не человек! – внезапно вскричала Мёртон, – Да как вы можете проводить такие опыты! Вы знаете, что чувствует самоубийца?!
Он бросил ей пустой взгляд и сказал:
- Не знаю. Вы видели когда-нибудь самоубийц? их глаза? Они пустые, абсолютно. Нутро самоубийцы выжжено без остатка, в них нет ничего, о чём можно было бы жалеть! Вы знаете, почему время Анахорета считалось золотым веком нашей организации?
- Я никогда не понимала этого.
- Анахорет был личностью, – в его голосе снова родились эмоции, – Может быть, жалкой, низкой, но личностью. Анахорет был живым самоубийцей. Он будто бы жил внутри этого страшного действа, пусть ненавидел его, но жил. Какой тогда силой духа нужно обладать, чтобы в самоубийстве, не теряя свою личность!
Айрин отстранённо и монотонно произнесла:
- Сила духа здесь не причём. Я действительно ненавидела то, что делала, и мне действительно приходилось быть личностью, чтобы не сгореть, не уйти на грань. Цезарь заставил меня научиться абстрагироваться от мира, в котором меня заставили жить. Иначе вы бы сейчас восхищались трупом.
- Вы… вы… вы… вы не можете быть Анахоретом! – отшатнулся Хостин.
- Не могу быть Анахоретом? – девушка рассмеялась, – А почему?
- Хотя бы потому, что Анахорет был другого пола!
- Вы помните отличительные признаки Анахорета? – смех этот становился истерическим, – Белые волосы, выразительные синие глаза, небольшой рост и щуплая фигурка? Что касается пола, то это могла быть и переодетая девушка! Убедительно?
- Не очень.
- При вас когда-нибудь упоминали настоящее имя Анахорета?
- Хм… Мишель? Мейер? Мёртон?! – в его мозге отчётливо прозвучало: «Мёртон, самоубийца класса A!».
Айрин болезненно скривилась. Вокруг её шеи возникло бледно-жёлтое кольцо света. Доктор Зандеррокк удивился:
- Ваш ФЗД работает в световом режиме?
- Нет, конечно, нет. Видимо, возник конфликт с идентификатором, – световое кольцо исчезло, – Вы помните, сколько лет длился «Золотой век»?
- Двенадцать! – «Я уже двенадцать лет на этом поприще…», – Всё равно неубедительно. Как тогда объяснить вашу внешность?
- С внешностью всё просто. Изменение уровня меланина в волосах и глазных радужках, курс лечения женскими гормонами для улучшения фигуры и операция по удлинению позвоночника сделали Анахорета неузнаваемым. Вопросы?
- Но… но в таком случае ваш возраст должен составлять сорок два года!
- Неправильно. И впредь не советую вам судить о возрасте по внешности человека. На самом деле вам не нужно знать, сколько мне на самом деле лет! Вам нужно знать, что чувствует самоубийца. А для этого позвольте рассказать одну небольшую, но поучительную историю…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
*никто не несёт наказания за мысли